Ланжерон (Одесса)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Ланжерон - приморская часть города Одессы в районе бывшей дачи Анри де Ланжерона.

Сегодня Ланжерон гуляет,

Сегодня Бэллочка справляет

Свою помолвку -

Просим спеть её на бис!

Александр Розенбаум.

Содержание

1 История
2 Высказывания про Ланжерон
3 См. также
4 Ссылки
5 Источники

[править] История

Дом Ланжерона, давший название местности, был построен в .... году.

На Ланжерон отправляются в 1840-х годах герои романа Якова Полонского "Дешевый город":

"На следующий день утром оба приятеля сели в коляску и отправились на дачу Ланжерона к австрийскому консулу".

Описывая Одессу середины 19 века, Полонский еще употребляет первоначальное, сохраняющее смысл название. Позднейшие авторы уже попросту пишут: Ланжерон, без кавычек. Со временем это название совершенно оторвалось и от понятия дача, и от имени ее владельца новороссийского генерал-губернатора графа Александра Федоровича Ланжерона.

Ныне от дачи Ланжерона сохранилась лишь изящная, с обильной лепкой арка "о шести пролетах", построенная в 1830 году, за год до смерти графа.

"Там, у самого начала стояла парадно белая мраморная, а скорее, гипсовая арка как бы часть какого-то виадука, вспоминал Юрий Олеша в книге "Ни дня без строчки", там, под этими известняковыми сводами, ютились лавочки скорее, просто продажа чего-то: кваса, пряников..." С последней четверти прошлого века Ланжерон превратился в популярный "ближний" пляж, куда можно было легко добраться, как говорили, "по образу нашего хождения", а потом и городским транспортом. В памяти Льва Славина осталась и вошла потом в повесть "Предвестие истины" так называемая "трам-карета", которая "с оглушительным грохотом (за что ее называли "трам-тарарам-карета") мчалась через весь город и привозила нас на Ланжерон к берегу моря". Двоюродный брат Славина В. Галицкий был моложе, а посему написал в книге "Театр моей юности" уже о сменившем трам-карету трамвае: "Ехали мы трамваем... и, обогнув парк, подъезжали к спуску на Ланжерон. На краю, перед самым спуском, стояла большая... арка". Помимо удобного сообщения, там, как написал в романе "Менахем-Мендл" Шолом Алейхем, "имеется все, что душе угодно, можно купаться в море, можно слушать музыку": на Ланжероне были устроены летние театры, оркестровые раковины, буфеты, купальни, даже подъемную машину, сиречь, лифт соорудили когда-то.

Периодически все это разрушали оползни, как "сгладили" они возвышенность, которая господствовала над входом в Одесский залив. В бытность в Одессе И. Нечуй-Левицкий еще видел, а потом упомянул в романе "Над Чорним морем" высокую гору Ланжерон, которая вгонялась в море. Поэтому в 1854 году здесь была развернута батарея, которая отражала нападение англо-французской эскадры. Вблизи был оборудован наблюдательный пункт командующего обороной города генерала Лидерса, в память чего нынешний бульвар Дзержинского именовался Лидерсовским. Свидетелем всего этого была бывшая дача Ланжерона. Сначала сушь и дичь запущенного парка, Потом дорога вниз и каменная арка, Совсем Италия. Кривой маслины ствол,Висящий в пустоте сияющей и яркой, И море ровное, как стол. Я знал, я чувствовал, что поздно или рано Вернусь на родину.. Автор этих стихов, для которого арка Ланжерона осталась как бы символом родного города, Валентин Катаев вернулся в Одессу книгами, мемориальной доской на фасаде дома 4 по улице Кирова, бывшей Базарной, где он родился, переулком его имени, музейной экспозицией... А за старинной аркой "открывается новый Ланжерон, благоустроенный, в живых красках цветников... и движущегося народа", каким увидел его в один из приездов в Одессу Юрий Олеша. И для него Ланжерон был настолько связан с воспоминаниями о городе, где так счастливо и весело началась его литературная юность, что на склоке лет он написал в книге "Ни дня без строчки" слова, не отпускающие своей пронзительной печалью: "Прощай, дорога на Ланжерон, прощай!". С Ланжероном и памятью о Пушкине ассоциировалась Одесса и у В. Сосюры, когда 10 апреля 1944 года он писал стихотворение "Визвольний в тер", посвященное освобождению от фашистов города его поэтической молодости: О, Ланжерон! Не буде б льше зла, кров та сл з. Пора весни настала. Безсмертна бронза наче ожила, смуглявий Пушк н сходить з п' дестала. Так память и литература сберегли старинное название, которое надолго было изъято из официальной топонимики Одессы, а в 1987 году возвращено городу.

[править] Высказывания про Ланжерон

"Это часть одесского берега" - коротко и ясно написал Юрий Олеша в рассказе "Стадион в Одессе" в 1936 году.
"Это не просто место, где оканчивается земля и начинается море или наоборот, смотря откуда наблюдать...Ланжерон - это воспоминания о детстве и юности, родителях и друзьях, о первом бычке, неумело подсеченном с раскаленных южным солнцем каменных плит ланжероновского "массива", о горящих ладонях, натертых вёслами тяжелых шаланд ланжероновских рыбаков." Владимир Глазырин, 1990-е.
"Но почему же, почему я до сих пор не могу забыть... июльский полдень на берегу Ланжерона, маму в чесучовой кофте, раскаленную гальку, обжигающую мои голые ножки, и воздушно-голубые тени чаек?" - писал в глубокой старости Валентин Катаев в книге "Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона", 1970-е.

Для Корнея Чуковского Ланжерон был связан с другом юности, будущим "морским" писателем Борисом Житковым: "Никогда не забуду, как он ранней весной стал учить меня гребле... на Ланжероне".

Константин Паустовский в повести "Время больших ожиданий" вспоминал, как в первые минуты знакомства с поэтом Эдуардом Багрицким услышал от него решительное предложение: "Пошли купаться на Ланжерон!"